На следующий же день после выборов террор в Германии усилился. Начались повальные обыски и аресты, конфискация имущества евреев и враждебно настроенных к фашизму людей. Василий слушал выступление Геринга по радио. Как бы отвечая на вопрос, почему все так происходит, тот говорил без тени смущения: «В большом деле без издержек не обойтись. Это неизбежно…»
В Германии делать было больше нечего. Все, что Василий видел вокруг себя, возмущало, вызывало чувство негодования. Он возвращался домой с тяжелым сердцем.
Германо-бельгийскую границу поезд Берлин — Париж пересекал ночью. На немецкой пограничной станции пограничники и таможенники побежали по вагонам. Они обходили одно за другим купе, будили пассажиров, проверяли документы, вещи. Некоторым пассажирам пограничники предлагали сойти с поезда с вещами и направляли их в помещение таможни при вокзале. Носильщиков почему-то не оказалось, и пожилые люди, мужчины и женщины, сгибаясь под тяжестью чемоданов, шагали к вокзалу.
Очередь дошла до Василия. Офицер пограничной службы повертел в руке чехословацкий паспорт и сказал:
— В таможню с вещами!
— У меня один маленький чемодан, его нетрудно проверить и здесь, на месте, — Василий хотел было открыть чемодан.
— Не возражать! — гаркнул офицер.
Василия проводили в помещение пограничного пункта. В большой комнате, обставленной казенной мебелью и пропитанной запахом казармы, за большим столом сидел грозного вида офицер. Рядом с его столом стоял человек в форме таможенного чиновника. Взяв паспорт Василия, офицер начал задавать уже ставшие привычными вопросы:
— Фамилия? Место рождения? Профессия? Зачем ездили в Германию?
Получив исчерпывающие ответы на все эти вопросы, офицер исподлобья взглянул на Василия:
— Иудей?
— Словак и католик по вероисповеданию.
— Иудеи заклятые враги Германии, но… — небольшая пауза, — славяне тоже не лучше, хотя они и христиане!
Василий молчал.
— Отвечайте на вопрос: почему на вашей родине, в Чехословакии, угнетают немецкое меньшинство?
— Политикой я не интересуюсь и ответить на ваш вопрос не могу. Потом, я живу во Франции.
— Все вы невинные овечки и ничего не знаете? Подождите, придет время — сами разберетесь или мы заставим вас разобраться!
Василий молча положил перед офицером договоры, заключенные в Берлине и Лейпциге.
— Из этих бумаг следует, что вы установили коммерческие связи с немецкими торговыми организациями. Но так ли? — спросил офицер.
— Совершенно верно. Я совладелец рекламной фирмы в Париже, и у нас давно установились добрые отношения с немецкими деловыми кругами!
Офицер вернул ему паспорт и договоры.
— Можете следовать дальше!
Чемодан его даже не открыли.
Переехав французскую границу, Василий облегченно вздохнул. «Нет, ехать еще раз в Германию с чехословацким паспортом не стоит!» — подумал он.
В Париже Василия ждало множество новостей.
Лизы дома не оказалось, и он, оставив чемодан, поспешил в контору. Первым, кого он увидел, был Борро.
— Ну, Анри, какие у нас новости?
— Есть кое-какие! Начнем с того, что за последнее время мсье Жубер находится в подавленном состоянии духа и почти ни с кем не разговаривает. Никто не решается спросить его о причине такого настроения, а он, в свою очередь, избегает разговоров на эту тему. Даже ваша телеграмма о выгодных заказах не произвела на него никакого впечатления! Поступило предложение от крупной американской фирмы послать к ним представителя для переговоров о рекламировании нескольких кинокартин. Мы еще не ответили им, — ждали вашего приезда. Гомье закончил эскизы для Италии, и, если вы их одобрите, мы тотчас отошлем их… Что касается лично меня, то я собираюсь посетить, как вы пожелали, национал-социалистский рай — побывать в Берлине, Лейпциге…
— Хорошо, что напомнили об этом! Сегодняшняя Германия, Анри, — это страшная тюрьма, и при малейшей оплошности вы можете исчезнуть в ней бесследно, как исчезают многие. Я соглашусь на вашу поездку при условии, что вы дадите мне слово ничего там не видеть, ничему не удивляться, а главное — молчать!
— Смею заверить вас, дорогой патрон, что у меня нет никакого желания очутиться за решеткой и, тем более, исчезнуть бесследно из этого лучшего из миров! Постараюсь быть немым как рыба. В этом вы можете на меня положиться, — сказал Борро.
— Когда вы собираетесь ехать?
— Хоть завтра, если у вас нет возражений. Немецкая виза у меня в кармане, остается купить билет.
— Возражений нет. Хочу обратить ваше внимание на важность прочных деловых отношений нашей фирмы с ярмарочным комитетом в Лейпциге. Учтите, у них неисчерпаемые возможности обеспечить нас заказами.
Другое по темеВместо заключения
Анализ рекламной работы отечественных и
зарубежных издательских домов показывает, что практически каждый из них имеет
определенный потенциал для увеличения своих доходов за счет структурных и
технологических преобразований даже ...
|