Эффективная реклама

— Скажите, мсье, вы предъявляли свое изобретение органам здравоохранения и получили разрешение на производство нового крема?

— Нет…

— Зачем же вы пришли к нам?

— Странно! Неужели вы не хотите заработать большие деньги?

— Хотим, но только законным путем. Предъявите нам разрешение на производство вашего крема и рекомендацию управления гигиены, и мы примем у вас заказ на любую рекламу.

— Ах, мсье, мсье! Разве вы не понимаете, что если я обращусь в официальные учреждения за разрешением, то парфюмерные фабриканты убьют меня еще до рождения, — что называется, в утробе матери. Предлагаю вам половину всех доходов…

— Нет, мсье Фове. У нас солидная фирма, и мы незаконными операциями не занимаемся.

— А если я предложу вам крупную сумму наличными?

— Тоже нет.

— Так я и поверю, что вы разбогатели только на законных операциях!

— Это уж ваше личное дело! Надеюсь, вы понимаете, что нам с вами больше не о чем разговаривать?

— Как не понимать, конечно, понимаю! Разве можно жить на этом свете без протекции? Вы просто не доверяете мне. — Посетитель горестно вздохнул и вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Василий был озадачен: кто он — подосланный шпик или неудачник, один из тех, кто всю жизнь охотится за легким заработком и никогда ничего не добивается?

Вслед за изобретателем крема в кабинет Василия вошел скромно одетый человек средних лет.

— Мсье, я прибегаю к вашей помощи, надеюсь на вашу гуманность и человеколюбие! — бойко начал он. — Я — один из тех, кто имеет несчастье быть занесенным в черный список за свои политические убеждения, а у меня жена, дети… Прошу вас, дайте мне работу, какую угодно, но работу!

— А почему вы решили обратиться именно ко мне? — спросил Василий, не веря ни единому слову посетителя.

— По слухам, вы человек широких взглядов. Может быть, для вас не будет иметь значения то обстоятельство, что я занесен в черный список…

— Ваши сведения обо мне совершенно ошибочны, — перебил Василий. — Я прежде всего коммерсант. Политикой никогда не интересовался и, надеюсь, не буду интересоваться и впредь. Если вы действительно очутились в отчаянном положении, могу предложить вам десять франков.

— Мсье, вы напрасно боитесь меня!

Василий, не отвечая, нажал кнопку звонка и, когда вошла секретарша, сказал:

— Проводите, пожалуйста, этого господина. Если он пожелает, скажите кассиру, чтобы тот выдал ему десять франков!

Человек ушел, осторожно ступая по ковру, словно под его ногами было заминированное поле. А на душе у Василия остался скверный осадок: кому понадобилось подсылать к нему провокаторов?

Наконец приехал курьер, и Василий получил от «отца» долгожданный ответ на свое письмо. Как и нужно было ожидать, «отец» высоко оценил то, что Василий имеет возможность поехать в Германию не просто бизнесменом, а представителем американской нефтяной компании. «Ты даже представить себе не можешь, как это здорово и какие перспективы откроет перед тобой это представительство для работы в фашистской Германии», — писал он. Он не торопил Василия с отъездом в Берлин. «Не спеши, ликвидируй свое дело по всем правилам, чтобы не понести убытков. Перед отъездом поговори по душам и в возможных пределах откровенно с Борро и со своими друзьями по спортивному клубу — Маринье и де ла Граммоном, чтобы, в случае особой нужды, можно было на них опереться…» И опять — ни слова об отпуске или поездке домой, хотя бы на короткое время…

Ночью 30 июня 1934 года, названной современниками ночью «длинных ножей», Гитлер беспощадно расправился со своими противниками внутри фашистской партии во главе с Ремом. В эту ночь по приказу Гитлера было убито свыше тысячи излишне честолюбивых нацистов, в их числе — генерал Шлейхер. Спустя несколько дней после этих кровавых событий Гитлер, выступая по радио, цинично объяснил немцам причину «чистки» 30 июня:

»…Рем проводил свою личную политику, он хотел организовать мое убийство, и заговор был подготовлен. 1 июля в 16 часов 30 минут отряды штурмовиков должны были овладеть Берлином… Я покарал бунтовщиков. Как представитель германского народа, я имею право единолично вершить суд, приговор которого не подлежит обжалованию. Я приказал уничтожить заговорщиков, как это всегда делалось во все времена. Я отдал приказ расстреливать! »

Всем стало ясно, что Гитлер и его ближайшее окружение не остановятся ни перед чем для достижения своих целей. Это понял и австрийский канцлер Дольфус. Он хотел было уехать из Австрии, но не успел, — 25 июля его убили.

К Василию прибежал взволнованный Сарьян и рассказал ему подробности этого очередного злодеяния нацистов.

— Четверо убийц ворвались в кабинет Дольфуса, предложили ему подать в отставку — «в целях достижения умиротворения и восстановления согласия» — и передать свои полномочия фон Ринтелену, доверенному лицу Гитлера. Убийцы пытались заставить канцлера выступить по радио — оповестить страну о принятом решении, отдать приказ войсковым частям, сосредоточенным перед зданием, разойтись. Они дали Дольфусу пять минут на размышление. Когда время истекло и канцлер по-прежнему ответил категорическим отказом, его тут же сразили пули… Дольфус, в известной мере, стал жертвой своей собственной политической игры, — сказал в заключение Сарьян. — Это по его инициативе были созданы хеймеры, вооруженные отряды реакции, и при их помощи были разгромлены все демократические партии и организации, утоплены в крови вооруженные выступления венских рабочих. Я глубоко убежден, что такая участь ожидает всех непоследовательных политиков; в наши дни нельзя бороться с фашизмом, не опираясь на демократические силы нации!