Что было потом?
Много чего. В 87-м вернулся во ВНИИТЭ. Но это уже была
пародия на прежнее бурление. Так что основное наполнение моей собственной жизни
происходило «на стороне». Рубежным стал 90-й: я защитил диссертацию «Исследование
стилевых процессов в советском графическом дизайне 60-80-х годов», ставшую, в
частности, групповым портретом моих друзей и попыткой осмысления их творчества.
И в этом же году я впервые попал за границу. На биеннале графического дизайна в
Брно.
Мы отнюдь не смотрелись там убого. Коллектив, в который
входили Акопов, Аникст, Трофимов и другие, получал Гран-при, Чайка – медали,
причем за обложки журнала «Реклама». Я почувствовал там абсолютную свободу творчества,
и глоток свободы, ухваченный в 90-м, я ощущаю до сих пор. Внутренняя свобода
скачком тогда перешла во внешнюю.
На обратном пути, в самолете, Вася Цыганков – тонкий политик
– начал обсуждать со мной, как отвоевать в «Рекламе» еще несколько страниц под
настоящий дизайн, сделав приложение к журналу. А мне вдруг стало это
неинтересно. Я ничего не хотел ни у кого отвоевывать. Я хотел заниматься ТОЛЬКО
ДИЗАЙНОМ и ничем другим. В итоге мы с Цыганковым и Чайкой взяли кредит и
учредили журнал «ЭЮЯ».
И бизнес расцвел?
Прогорели мгновенно, не дойдя даже до тиража. Как раз в то
время скачком росли цены, и кредит стал пустым местом за считанные дни. Выручил
Николай Меньчуков из рекламного агентства «Грэйтис». Дал место под редакцию в
детском саду и деньги на издание. Но уже под маркой их агентства.
Для них это был бизнес?
Скорее, любовь к искусству. И, может быть, немного PR. С
ними же создали Академию графического дизайна.
А им-то это было зачем?
Это смешно, но «Грэйтис» нуждался в авторитетной творческой
организации, которая могла бы дать заключение о качестве дизайна их билбордов.
И такую организацию оказалось проще создать, чем найти: достаточно было залезть
в мою телефонную книжку.
И дали «Грэйтису» справку?
Дали. Но честную. Написали, что макеты его билбордов –
ничего. То есть не супер, но не хуже, чем у других, уже висящих. Это уже 92
год. В тот же год мы, опять-таки с «Грэйтисом», провели первую «Золотую пчелу».
Биеннале прошла в ЦДХ. До сих пор помню ужасную рекламу нашего спонсора с
безобразной мохнатой пчелой и с сотами, в ячейках которых сидят их клиенты типа
почившего в бозе «Инкомбанка».
А что потом?
А потом почил в бозе сам «Грэйтис», а вместе с ним – и наш
журнал. К счастью, «Пчела» и Академия сохранились, правда, в новом качестве.
Например, «Пчелу» 96 года я оформлял в ЦДХ как… собственную персональную
выставку! А чтоб набрать на нее денег, ходил буквально с шапкой по кругу. Зато «Пчела»
сегодня, по общему признанию, – единственное в России дизайнерское
мероприятие реально международного уровня.
От первого лица
…Журналов Greatis вышло всего четыре.
Потом, в конце 90-х, я был главным редактором еще одного журнала – «Союз
дизайнеров». У него вышло три номера. Но все они были шедевры: и по форме, и по
содержанию…
Диалог по существу
– Что представляет собой сегодняшняя «Пчела» в
организационном смысле?
– Сложный вопрос. В 2000 году я ее закрыл. Устал тянуть этот
воз.
– В России подобная биеннале не может быть прибыльной?
– Она нигде не может быть прибыльной. Но если у нас подобный
смотр можно провести за 70 тысяч долларов, то в Сеуле мой коллега проводит
аналогичную акцию с бюджетом 700 тысяч. Короче, я бы не стал ее реанимировать,
если бы в 2004 году не нашлись попечители. Останутся эти люди с проектом –
будет жить и проект.
Другое по темеЛицом к рекламным технологиям
Почему – Аликанте?
Это был один из самых недорогих для жизни регионов Испании.
Опять же, он очень похож на любимую мной Минорку: солнце, море.
Чем занялся?
Теперь нас кормил – в прямом смысле – маленький бизнес
Клаудии и Ма ...
|