|
Что было после коктейлей?
Всего понемногу. Был у Гриши Гурвича, моего однокашника, в «Летучей
мыши» кем-то вроде завлита. Много переводил всего интересного. А следующий этап
жизни начался в 91-м.
В августе случился путч. А я как раз шел мимо Белого дома.
Оказался в первом подъезде, в замечательной компании. Только раскланиваться успевал,
как на театральной премьере. Тогда и познакомился с руководством «Врачей без
границ».
В первом подъезде?
Нет. В «Склифе». Мы туда возили больных и травмированных.
После путча я стал добровольцем этой организации.
Но вы же не медик.
Дело в том, что для эффективной работы одного медика нужно
5-7 человек обеспечения. Я занимался разведкой в «горячих точках». Впрочем,
тогда вся страна была «горячей точкой» – от Бендер до Таджикистана.
Это была оплачиваемая работа?
Сначала, в Москве, нет, добровольная помощь. Потом мне была
предложена работа в «горячих точках», и я с гордостью принял это предложение.
Где пришлось побывать?
Где только ни пришлось…
Карабах, с обеих сторон. Грузия, Северная Осетия, с обеих
сторон. «Врачи без границ» если оказывают помощь, то всегда зеркально. Это –
принцип нейтралитета. «Гонял» гуманитарные конвои по «дороге жизни» Ош – Хорог,
на Памире. 720 км. Средняя высота – более 4000 м над уровнем моря. Вдоль очень
неспокойных границ. Возили лекарства, вакцину.
Контрастов была куча. Начало маршрута – в Брюсселе или
Париже. Потом – Москва, Бишкек, Ош – далее со всеми остановками. А в Москве с
удовольствием работал в программе медицинской помощи бездомным.
И почему же вы сейчас не «врач без границ»?
Ощутил тупиковость ситуации. Чтобы по-настоящему
профессионально развиваться, надо было действительно становиться медиком. Но
это около 10 лет, которых у меня уже не было.
В Африку, куда рвался, не взяли по чисто бюрократическим
причинам. А помогать бездомным перестал, когда забеременела жена. Они с
ребенком сильно рисковали: инфекции, насекомые. Я и так раздевался на
лестничной площадке, складывал всю одежду в пластиковый мешок и голяком бежал
до балкона, где он хранился всю ночь. И я пошел в Saatchi & Saatchi.
От первого лица
… Когда я вырывался с «пятачка» у
Белого дома в город, то поражался спокойной обыденности московской жизни в те
бурные для меня дни: очереди, авоськи, троллейбусы… Как будто попадал в другой
мир…
…Я красивее места, чем Памир, в своей
жизни не видел…
… В свободное время подрабатывал
линейным продюсером в американской ТВ-компании ABC. В 93-м, во время второго
путча, на съемке увидел приятеля, Рорри Пека, оператора-шотландца. Я ему рукой
помахал, а он – мне: мол, сейчас занят, подойду, как освобожусь. Мы с моим оператором
отошли в сторонку покурить. По фронтовой привычке делали это лежа, чтобы не
ловить шальных пуль. Тут и жахнула граната, похоже из РПГ. Нам – ничего, а в
теле бедняги Рорри потом насчитали 32 дырки. Он работал – снимал, кадрировал –
и не мог пригибаться.
Диалог не по существу
– Театр – это самое интересное, на мой взгляд, творчество,
потому что оно – групповое.
– А кино?
– Тоже очень романтично. Но это уже индустрия. Театр –
первичнее.
|
